За что мы любим своих поэтов? За то, что они помогают нам услышать музыку в хаосе и сумбуре дней, увидеть ориентиры в тумане грядущего, почувствовать веру в правильность избранного пути, оплакать погибших героев.
В стихотворении «Тот, что напротив…» Заславская рисует картину «обезбоженного» мира, экзистенциальной заброшенности в нем героя. Но сама атмосфера стиха, его мелодия, ритмика вдыхают в читателя стоическую несгибаемость «жизни вопреки».

Тот, что напротив
сквозь оптику
смотрит на осень.
Зреют колосья
на поле разъеденном оспой
воронок
и солнце,
скрипя расколовшейся
осью,
закатится скоро,
и в небе разверстом
сверкнут, будто слезы,
холодные звёзды,
и ворон,
на пугало сев прокричит: «Nevermore».

Никто не вернётся.
Но девушка в хоре
поёт и поёт нам,
И голос высокий
зовёт заглянуть в мир иной, называемый горним.
А вдруг там ни По нет,
ни Блока, ни Бога,
ни смысла, ни толка!
И мне остаётся
последний патрон
и винтовка
СВ Драгунова,
и тот, что напротив,
и осень,
что входит в меня
через дырочку в горле.

Как небо моей Новороссии
близко, черно и бездонно.
И падают звезды.
Кому на погоны.
А нам на погосты.

Читать далее

Елена Заславская — поэт прежде всего русскоязычный, но большую часть своих стихов она написала по-украински. И вот, что я заметил. Как существует тесная связь между ритмом стихов и их смыслом, так же, в Ленином примере, существует довольно явная зависимость содержания стихотворений, их тональности от языка написания. Украинские стихи Заславской — это стихи слегка сентиментальные (что русским ее произведениям уж никак не свойственно), теплые, домашние. Видно, что в ее семье разговаривали часто на украинском языке, поэтому ее обращения к матери тоже почти исключительно украиноязычные.
Какой-то западный лингвист 18 в. писал, что французским языком уместнее разговаривать с дамами, немецким — с врагом на войне, а латинским, например, с Богом. Такого жесткого разделения у Елены Заславской нет, но какие-то тенденции наметить можно.

Безпритульний хлопчик
Спить собі в трамваї,
Картуза на очі
Натягнув, зітхає.

Хата йому сниться?
Чисте, може, ліжко?
Біла паляниця?

Чи цікава книжка?

Мама, що щасливо
Дивиться у вічі?

Вийшов він під зливу
На зупинці «Відчай».

Читать далее

Опыты пристального чтения — 9.

Елена Заславская "Марсий, вызови Феба!"

Стихи и поэмы Елены Заславской насыщены именами мифологических персонажей, героев истории или названиями географических мест, приобретших в нашем сознании статус мифа (Жанна д,Арк, маркиза Помпадур, умирающая Венеция). Причем, эти имена и названия звучат не музейно-отстраненно, как у Т. Готье, не постмодернистски—игрово, как у Джойса, а становятся иногда живыми участниками современной драмы, иногда служат для маркировки ситуаций, чувств, переживаний лирической героини Заславской.
Последний пример, о котором хотелось бы поговорить – «Марсий, вызови Феба!» 
Сатир Марсий из того ряда персонажей, которыми древнегреческое сознание иллюстрировало пагубность нарушения предустановленного мирового порядка (Прометей, Икар и др.) И хотя эти герои гибли или были жестоко наказываемы, сама частота их появления в мифологическом сознании древних греков свидетельствовала о неизбежности разрушения мирового порядка под дерзостными удара этих смельчаков.
Сатир Марсий, найдя флейту, выброшенную Афиной, так научился играть на ней, что вызвал на состязание самого Феба и по решению жюри стал победителем. Такой исход поединка показался оскорбительным для репутации Феба и последний распорядился содрать кожу с Марсия. Елена Заславская насыщает эту схему сложными отношениями агонистов, усложняя их противоречивым отношением к ним самого автора. Кажется, в своих поощрительных возгласах, обращенных к Марсию, она играет роль своеобразного провокатора, поскольку ей известна развязка события. Но в то же время, нельзя не за-метить ее восхищения попытками Марсия дойти до предела, бросить вызов богу. Амбивалентное состояние насмешки и восхищения подспудно превращается в отождествление себя с Марсием и в последних строках стихотворения возникает архетипический образ Поэта, живущего как бы без кожи и поэтому чувствующего «красоту и уродство этого мира».

Марсий, вызови Феба!

Марсий, того ли ты вызывал
Ристаться на флейтах?!
Бога вызови моего —
Прекрасного Феба!

Он требует полной самоотдачи,
Чтобы не чуя почвы,
Под сбитыми в кровь ногами,
Днем ли темною ночью
Дойти до предела,
До края!
Марсий, вызови Феба!

Он требует полного отреченья,
Чтобы не зная страха,
Стыда за несовершенство
Забрезжилось под рубахой
Свечение
Сердца!
Марсий, вызови Феба!

Он требует полного возгоранья,
Ты осознаешь не сразу,
Что можно выйти за рамки
Только
На пике экстаза!
Марсий!
Вызови Феба!

Он требует полного поклоненья,
Но все же будь ему равным,
Попробуй коснуться неба,
Воплем своей гортани,
Стань продолжением флейты!
Марсий!
Вызови Феба!

Может тогда поймешь ты
Скудным умом сатира,
Как вытащит нож он из ножен:
С ним я
Словно без кожи,
Совсем без кожи,
Чувствую красоту и уродство
Этого мира!
Марсий, вызови Феба!
 

Читать далее

ОПЫТЫ ПРИСТАЛЬНОГО ЧТЕНИЯ №8

Елена Заславская. Мой магистерий.

И вот оно остывает, как лава.
Становится твёрдым, холодным, грубым.
И я забываю. Я тебя забываю.
А казалось, что никогда не забуду.

Как оно трепетало! Сиянье и пламень!
Ты испугался: сожжёт. А я знала: согреет.
А теперь остыло и превратилось в камень.
И утешенье одно, то что он магистерий.

Переплавляет сор и пылинки будней
В золото строк. Заучи на память.
И ты не забудешь. Ты меня не забудешь.
Вот и все богатство моё, спрятанное по тетрадям.

По своей классически ясной форме, глубине содержания, выраженного в таких лаконичных, словно вырезанных на камне фразах, по своему заунывному тягучему ритму, так соответствующему общему настроению прощания-прощения – это стихотворение несомненно является неоспоримым шедевром. Тема его стара, как мир, имеет множество интерпретаций, но как видим, ЕЗ сумела найти в ней новые оттенки, новые интонации. Тема эта – превращение огня страсти в золото вдохновения. Здесь можно много распространяться на тему источника вдохновения, вспоминать психоанализ поэтического творчества, но тут важнее другое – стихи, написанные в таком состоянии, способны снова возродить угаснувшее чувство – такая надежда согревает душу поэта, и вот эта надежда сквозь отчаяние – то новое, что привносит Заславская своим творчеством. Сердце, остывая, превращается в камень, но камень это магистерий – философский камень, дарующий эликсир бессмертия. Это залог бессмертия того чувства, которое, как казалось уже умерло и бесследно исчезло.

Читать далее