Часть третья
Ольга Валькова
Еще не прибиты 95 тезисов на дверях Замковой церкви в Вюртемберге.
Еще Кальвин не сообщил миру, что только богатые возлюблены Богом, а прочие — прокляты от начала времен.
Еще не началось кровавое месиво в Нидерландах.
Еще король Максимилиан только начинает собирать свою Римскую Империю, не подозревая, что уже очень скоро она превратиться в арену чудовищных по жестокости войн всех со всеми, а внуку его и правнуку предстоит судьба защитников последнего бастиона католической веры в Европе.
Этого всего еще нет.
Но липкая паутина уже расползлась по континенту, добравшись до самого заветного — сердца великой Православной державы.
В 1484 году новгородским епископом стал чудовский архимандрит Геннадий (Гонзов). Еще один удивительный человек удивительной эпохи. Нрав — упрямый, воля — стальная, вера — глубокая и горячая, интуиция — исключительная. Острый ум и образованность прилагаются.
Его появлению в Новгороде предшествовала довольно-таки печальная история.
После присоединения Новгорода к Москве в 1479 году епископская кафедра долго пустовала. Прежний епископ Феофил был снят сразу же, поскольку вскрылось его участие в заговоре в пользу короля Казимира. И около трех лет Новгород обходился без епископа. Дело в том, что до присоединения новгородцы сами выбирали себе епископов — причем исключительно из новгородцев же. Такая вот самозваная автокефалия. Великому князю это, естественно, нравиться не могло, и выждав, чтобы страсти улеглись, он потребовал от клира избрать в Новгород епископа из московских. Жребий пал на троицкого инока Сергия.
Надо понимать, что одни новгородцы поддерживали присоединение к Москве, другие — нет, а чужака на том месте, где привыкли видеть своего, не любит никто. И чем новгородцы славились издавна, так это изобретательностью и предприимчивостью.
Не прошло и полугода, как Сергия пришлось забирать из епархии — ввиду явных признаков психического расстройства. В одних летописях утверждалось, что Бог покарал Сергия за кощунство в отношении новгородских святых, в других — что новгородцы наслали на него хворь злым чародейством.
Его-то и сменил епископ Геннадий, тоже из московских. Кощунств он не совершал, к колдовству оказался нечувствителен. Полюбить его город едва ли так сразу полюбил, но зауважал довольно быстро.
И все шло более-менее гладко, пока в 1487 году не случилось вот что. Некая компания попов напилась, перессорилась и повела себя шумно. Это бывает. Священники — тоже люди, это на Руси всегда понимали, и уж конечно, до епископа жаловаться никто не бегал. Но эти попы, напившись, повели себя дико. Они ругали Христа, потешались над святой Троицей и вообще в пьяном угаре изрыгали такое, что окружающие просто остолбенели.
Дошло до Геннадия, он вызвал к себе виновных разбираться. Скорее всего, собирался сделать дебоширам крепкое внушение за крик и божбу, которые народная молва превратила Бог знает во что.
Но все повернулось иначе.
У законспирированных подпольных организаций два внутренних врага: расширение и бездействие. Привлекая в организацию новых членов, вы рано или поздно привлечете в том числе и ненадежных, а отсутствие активной деятельности разлагает ряды. Именно это и произошло с новгородскими жидовствующими. Слишком долго пришлось им ждать часа "Х". Не хулиганы попались епископу, а подпольщики.
А на воре, как известно, шапка горит. Один из вызванных, некий поп Наум, испугавшись, выдал всех, кого знал. Мало того, принес Геннадию тетрадку — "теоретические материалы". Коряво переведенные еврейские молитвы, "доказательства" небожественной природы Христа… В общем, понятно. Так епископ узнал, что в его епархии — ересь.
Действовал, как положено. Доклад великому князю и митрополиту, начало расследования. С виновных взял покаяние и отпустил на поруки.
Первым откликнулся великий князь: выявить и обезвредить! Митрополит Геронтий отмалчивался. Он знал больше, чем Геннадий, он был стар и болен, и не хотел ввязываться.
Между тем четверо отпущенных на поруки еретиков дружно наплевали на своих поручителей и удрали в Москву. Геннадий списался. Беглецов в Москве арестовали и, не допросив, сразу же вернули в Новгород под охраной.
В этом уже было что-то странное. Обычно центр не торопился расставаться с добычей, — по крайней мере, пока не выкачает всю информацию. Московские, как светские — дьяки и писцы, так и духовные, были внимательны, въедливы и жадны до сведений. А тут по непонятной причине не пожелали связываться. Ему как будто говорили: твои еретики — сам с ними и разбирайся.
Так, да? Разобраться самому? Что ж — разберемся.
Геннадий велел встретить конвой на дальних подъездах к городу. Арестованных усадили на лошадей задом наперед, надели на них шутовские головные уборы и так провезли по Новгороду под улюлюканье толпы.
А потом тщательно допросили.
К кому бежали в Москву? По чьей подсказке? С кем встречались? Кого видели?
Ответы прояснили все.
Геннадий имел основания считать, что у него хорошие отношения с великим князем. Но будучи человеком опытным и при дворе бывавшим, он понимал, что ситуация "жалует царь — да не жалует псарь" — худшая из всех возможных. Оправдаться перед разгневанным государем при нейтральном окружении еще возможно, наоборот — никогда.
Всесильный министр, другие министры-дьяки, сноха государя — все ближайшее окружение великого князя было заражено ересью.
Чисто киношный поворот сюжета. Даже, пожалуй, голливудский. Герой, компетентный, но не слишком влиятельный, обнаруживает опасный заговор в самых могущественных верхах и остается один на один со страшной правдой.
