Тимофей Алёшкин
В 74 году Гай Юлий Цезарь отправился на Родос для занятий красноречием, но по пути был захвачен пиратами. Как известно, Цезарь сам назначил за себя выкуп не в 20 талантов, запрошенных пиратами, а в 50, собрал его, потом поймал и казнил пиратов. Плутарх в биографии Красса добавляет к этой истории одну интересную деталь. Он пишет:
«Соперничество не увлекало, однако, Красса на путь вражды или какого-нибудь недоброжелательства; его огорчало, что Помпей и Цезарь почитались стоящими выше его, но к честолюбию не присоединялось ни враждебности, ни коварства. Правда, Цезарь, взятый в плен пиратами, находясь под стражей, воскликнул: «Какую радость вкусишь ты, Красс, когда узнаешь о моем пленении!»
Реплика эта странная, объяснить её трудно (автор подробнейшей биографии Цезаря Голдсуорси даже её и не упоминает, хотя об отношениях Красса и Цезаря пишет много), а объяснение её Плутархом совершенно неправильное. Это обычная беда и античных авторов, и историков всех последующих времён, Цезарь и Помпей им кажутся такими гигантами, что начали соперничать друг с другом чуть ли не с колыбели, а остальные деятели только путались у них под ногами.
Прежде всего поправим масштаб, посмотрим на реальное тогдашнее положение и значение наших героев. Итак, примерно 27 летний Цезарь, ещё даже не сенатор, ещё даже и выборы не то что в квесторы, а и в военные трибуны у него впереди, где-то на краю света восклицает, что в Риме 40-летний Красс, который из-за недовольства Суллы задержался с политической карьерой и, судя по всему, ещё даже претором не стал, обрадуется пленению Цезаря. Но в Риме в то время правят совершенно другие люди!
В 74 году консулы – Лукулл и Котта, Котте «передал» консульское кресло его старший брат, консул 75 года (их младший брат тоже станет консулом в 65), Лукулл тоже обеспечит избрание своего брата в консулы на 73 – вот у кого власть, вот кому должен завидовать Красс! А были в 74 в Риме и ещё более влиятельные люди. Плутарх говорит, что Лукулл для получения назначения на войну против Митридата должен был заискивать перед неким Цетегом.
«Цетег, человек, пользовавшийся тогда наибольшим влиянием в государстве, ибо словом и делом угождал толпе, относился к Лукуллу довольно враждебно, потому что тому были омерзительны его постыдные любовные похождения, его наглость и распущенность. С ним Лукулл вступил в открытую борьбу.
Тем временем пришло известие, что Октавий, правитель Киликии, умер. Многие жаждали получить эту провинцию и заискивали перед Цетегом как перед человеком, который более, чем кто-либо иной, мог в этом помочь. Лукулла сама по себе Киликия не очень привлекала, но он рассчитывал, что если она достанется ему, то рядом окажется Каппадокия, и тогда уже никого другого воевать с Митридатом не пошлют. Поэтому он пустил в ход все средства, лишь бы никому не уступить эту провинцию, и кончил тем, что решился на дело недостойное и непохвальное, однако ж весьма полезное для достижения его цели. Жила тогда в Риме некая Преция, которая была известна всему городу своей красотой и наглостью. … Когда же ей удалось завлечь в свои сети и сделать своим любовником Цетега, который в это время был на вершине славы и прямо-таки правил Римом, тут уже вся мощь государства оказалась в ее руках: в общественных делах ничто не двигалось без участия Цетега, а у Цетега — без приказания Преции. Так вот ее-то Лукуллу удалось привлечь на свою сторону подарками или заискиванием. Как бы то ни было, Цетег сразу принялся всюду восхвалять Лукулла и сосватал ему Киликию».
Правда, кроме этого рассказа Плутарха о Цетеге практически ничего не известно, претором он наверняка был, но консулом точно не был и, похоже, умер когда-то вскоре после этой истории. Но даже если Плутарх преувеличивает насчёт того, что Цетег правил Римом, всё же он явно имел тогда большое влияние.
Так как может честолюбию несчастного ноунейма Красса в 74 мешать ещё более несчастный ноунейм-юниор Цезарь, когда в Риме правят Лукуллы, Котты и Цетег? – да никак. А какое тогда дело Крассу до Цезаря? Надо разбираться дальше.
Красса, после активного участия в гражданской войне в 80-х, совершенно не видно на политической сцене все 70-е, вроде бы он был эдилом в 76, но это неточно, в первый раз его имя вновь появляется в 73, когда его обвиняют в совращении весталки, и около этого времени он, наконец, становится претором. В 72 он внезапно назначен проконсулом для командования в войне со Спартаком (множество знатных людей последовало за ним на войну, говорит Плутарх), а уже в 71, как говорит Плутарх, Красс, ещё только выдвигающий свою кандидатуру в консулы — один из самых богатых и наиболее влиятельный из тогдашних государственных деятелей, имеющий в сенате больше влияния, чем Помпей.
Очень похоже на Цетега в 74, да? Преторий, но имеющий большое влияние в сенате и самый влиятельный в государстве.
Всё, перепрыгиваю к промежуточным выводам. Английский учёный Твайман, который и заметил сходство Красса с Цетегом очень резонно предполагает, что влияние Цетега не растворилось внезапно с его смертью, а Красс не сам с нуля создал за два года своё влияние в государстве и сенате, он возглавил одну из группировок римской знати, имеющую сильные позиции в сенате и поддержку в народе, после смерти Цетега. О том, что это была за группа, я в другой раз напишу. Тут просто зафиксируем, что Красс в 74 скорее всего один из ближайших сподвижников Цетега, раз уже в 72-71 занимает его место во главе сильной политической группировки. Но политикой Красс в то время, до 73 года, занимался мало, хотя по возрасту ему было уже пора. А занимался он, по словам античных авторов, бизнесом и судебными делами.
Плутарх:
«Имея перед глазами постоянный бич Рима — пожары и осадку зданий, вызываемую их громоздкостью и скученностью, он стал приобретать рабов-архитекторов и строителей, а затем, когда их набралось у него более пятисот, начал скупать горевшие и смежные с ними постройки, которые задешево продавались хозяевами, побуждаемыми к тому страхом и неуверенностью. Таким-то образом большая часть Рима стала его собственностью. Располагая столь значительным числом мастеров, сам он, однако: кроме собственного дома, не выстроил ничего, а о любителях строиться говорил, что они помимо всяких врагов сами себя разоряют. Он владел также великим множеством серебряных рудников, богатых земель, обеспеченных работниками, но все это можно было считать ничтожным по сравнению со стоимостью его рабов — столько их у него было, да притом таких, как чтецы, писцы, пробирщики серебра, домоправители, подавальщики. За обучением их он надзирал сам, внимательно наблюдая и давая указания, и вообще держался того мнения, что господину прежде всего надлежит заботиться о своих рабах как об одушевленных хозяйственных орудиях.
Будучи от природы одним из первых ораторов среди римлян, Красс старанием и трудом достиг того, что превзошел даровитейших мастеров красноречия. Не было, говорят, такого мелкого и ничтожного дела, за которое он взялся бы не подготовясь. И не раз, когда Цезарь, Помпей или Цицерон не решались взять на себя защиту, Красс проводил ее успешно.
Он погрузился в гражданские дела и ценою больших усилий, ведя судебные защиты, ссужая деньгами и поддерживая тех, кто домогался чего-либо у народа, приобрел влияние и славу, равную той, какую снискал себе Помпей многими великими походами.
Не было в Риме такого безвестного и незначительного человека, которого он при встрече, отвечая на приветствие, не назвал бы по имени. Говорят еще, что Красс был сведущ в истории и не чужд философии».
И это вот всё нам на голубом глазу рассказывают про одного и того же человека. Он и в 30 раз увеличил состояние, занимаясь всеми практически бизнесами сразу, причём все они у него процветающие и доходные, и вел бесконечные судебные защиты по самым ничтожным делам, и здоровался-то он со всеми, в общем, самый человечный человек, ну и супермиллионер заодно, да ещё и на избрание в квесторы-эдилы-преторы-пребывание в должности-войну со Спартаком как-то время находил, а ну и философий конечно занимался, ну и историей ещё, прямо как мы с вами сейчас.
Мне кажется очевидным, что нельзя верить рассказам Плутарха и компании, что вот Красс начал с 300 талантов, и копил-копил, да и накопил 10 000 сверхуспешными инвестициями во все самые процветающие бизнесы, и чем больше они рассказывают, тем меньше им можно верить, да они как только начинают рассказывать подробности, сразу и проговариваются. Тот же рассказ про 500 архитекторов и строителей плоховато держит воду – цена хорошего (в смысле молодого и здорового, а не квалифицированного) сельского раба была порядка 1500 денариев ещё за 100 лет до Красса, строитель стоил, полагаю, никак не меньше, а уж архитектор стоил верные десятки тысяч (известных грамматиков покупали за сотни тысяч, о красивых мальчиках или женщинах вообще молчу). 300 талантов на такое СМУ никак не достаточно.
Если бы тогдашний Рим был такой Клондайк, там бы не один Красс вырос, а несколько, много таких супер-предпринимателей-миллионеров. Однако других таких супер-бизнесменов и близко не было, считающийся для бизнесмена очень богатым ростовщик Цецилий, например, оставил известному Аттику наследство в 400 талантов, или другой богатый ростовщик Консидий в 62 приостановил взыскание долгов на 600 талантов – вот примерно потолок тогдашнего бизнесмена. А вот аристократы, бизнесом не занимавшиеся, а получившие деньги управляя провинциями и получая военную добычу как Лукулл или от организации коррупции в топовых политических процессах как Гортензий, были невероятно богаты, тут речь шла о многих тысячах талантов.
Для Красса, я думаю, надо поменять местами бизнес и политику – он не потому был таким успешным политиком, что у него было много денег от бизнеса и он мог всем давать взаймы итп, а потому был таким успешным бизнесменом, что такие доходы можно было получить только имея сильную политическую поддержку и «крышу» для чёрных схем у достаточно сильной политической группировки – по-белому он столько бы и за 100 лет не заработал. Да и инвестировали в его бизнес явно гораздо больше и со стороны, никак не заявленные 300 талантов там с самого начала крутилось.
Так вот, кое-что уяснив о Крассе, теперь возвращаемся, наконец, к выкупам и пиратам.
Известным приёмом Красса (из вышесказанного, я думаю, ясно, что говорим Красса – понимаем Красса как политика, действующего в интересах своей группы) для того, чтобы поставить человека в зависимость был вот такой:
«своим друзьям он даже давал деньги взаймы без процентов, но вместе с тем по истечении срока требовал их от должников без снисхождения, так что бескорыстие его становилось тяжелее высоких процентов».
Ну в общем вы поняли, можно это прочитать и наоборот – кто принимал деньги от Красса, тот становился его другом. А другу можно и отсрочку дать. Если он, конечно, ведёт себя как настоящий друг. Напомню, что римское понятие дружбы, amicitia, для высших сословий означало прежде всего политический союз.
Один известный пример.
Плутарх рассказывает: «Сила его заключалась и в умении угождать, но прежде всего — во внушаемом им страхе. Недаром Сициний, человек, доставлявший немало хлопот тогдашним должностным лицам и вожакам народа, на вопрос, почему он одного лишь Красса не трогает и оставляет в покое, ответил: «У него сено на рогах». Дело в том, что римляне имели обыкновение навязывать бодливому быку на рога сено для предостережения прохожих».
А Колин Маккалоу в одном из романов о Цезаре дополняет это так:
«Знаменитый каламбур Гнея Сициния о Марке Крассе — ты ведь не забыл о сене на рогах Красса! — оказался даже умнее, чем мы думали в то время. Выяснилось, что Сициний уже несколько лет очень много должен Крассу. Поэтому каламбур имел и другой нюанс: faenum значит сено, а faenerator — ростовщик. Получается, что сено, обвитое вокруг рогов Красса, означает денежную ссуду!»
И вот на тему связи Красса и пиратов указала в своё время на форуме «Историка» Ольга Любимова, она сопоставила рассказ Плутарха о ещё одном похищении пиратами и выкупе заложника и нашла там следы Красса (а я уже связал с этой историей слова Цезаря и развил).
Плутарх: «Чаще всего пираты совершали злодеяния против римлян; высаживаясь на берег, они грабили на больших дорогах и разоряли именья вблизи от моря. Они захватили также дочь триумфатора Антония, когда она отправлялась в загородный дом; Антонию пришлось выкупить ее за большую сумму денег.»
Ольга Любимова: «Плутарх пишет так, как будто заплатить выкуп пришлось отцу Антонии — триумфатору. Но если это 68 г. (а это, видимо, так), то выкупал ее брат Гай Антоний Гибрида, так как ни отца-триумфатора, ни другого брата, Марка «Критского» уже не было в живых. Интересно, откуда Гай взял деньги: он же был разорен, это было одним из оснований для его исключения из сената, и братья Цицероны неоднократно упоминают о его плачевном финансовом положении. А в 66 г., кстати, еще и устроил какие-то великолепные игры. Похоже, что он здорово залез в долги, и похоже, что к Крассу».
Добавлю, что в 63 году Антоний Гибрида был избран консулом уже именно и явно при поддержке – и на деньги — Красса.
Ну что, теперь уже лучше понятно, чего боялся Цезарь и чему радовался Красс, ага? То есть основная предыстория получается такая — Красс по поручению Цетега (или кто там них за кадры отвечал) наверное ещё до 74 уже подкатывал к молодому, но знатному и одарённому Цезарю, державшемуся в то время особняком и старавшемуся не ассоциировать себя прочно ни с одной из групп политиков (хотя, возможно, Цезарь уже тогда оказался под покровительством Метеллов – он воевал под командованием Сервилия Исаврика в 79-78, став по римским понятиям его «содалом», чем-то вроде дружинника-вассала, а в 73 был включен в коллегию понтификов, в которой у Исаврика были сильные позиции), но Цезарь отказался принимать деньги добровольно, с Цетегом и компанией ему было не по пути – и тут такой шанс для Красса! Цезарю ПРИДЁТСЯ влезть в долги.
Но есть и ещё одна история – Красс и пираты, как видите, дважды нам встречаются в похожей ситуации, да и Цезарь почему-то сразу за тысячи миль от Рима вспомнил о Крассе. Я бы на этом основании пошёл дальше и предположил, что Красс в 70-х и до 67, пока пираты зажигали, занимался выкупами знатных заложников систематически и всерьёз, предоставляя конфиденциально и деньги, и, возможно, посредничество.
Про деньги. Фактически что делают пираты, назначая выкуп — они проводят «независимый аудит и денежную оценку» dignitas, чести заложника. Представьте, что какого-нибудь ростовщика Авла Вибуллия, сына зеленщика, римского гражданина в третьем поколении родом из, скажем, Ларина, Арпина или другого тогдашнего Урюпинска, оценили в 20 талантов, а попавшего в плен вместе с ним, скажем, Мамерка Юния Мессалу Валериана, у которого восковые маски предков-консулов в доме не помещаются — в 10, потому что все равно с него больше не возьмешь. И что об этом говорят на всех улицах Города. То есть римский аристократ с точки зрения сохранения dignitas должен каждый раз быть заинтересован в том, чтобы сумму выкупа назначили как можно БОЛЬШЕ, соответствующую его достоинству. В то же время с финансовой и чисто житейской точки зрения — наоборот, она должна быть как можно меньше, чтобы смочь заплатить. Итого, чтобы не разорять себя в таких дурацких состязаниях с сыновьями отпущенников и разными там Хризогонами, аристократы как сословие будут организовывать это дело так, чтобы максимально возможно скрывать цену выкупа каждый раз или, если уж она разглашена, объявлять.
Случай с Цезарем, когда он сам увеличил размер выкупа, очень характерен — он сам себя оценил, я так понимаю, заведомо дороже всех римлян. Для него что 20, что 50 талантов вернуть все равно было, видно, одинаково нереально, а свои достоинство и честь ему были дороже всего на свете. Он же сам и разгласил этот размер.
А теперь глядите — кому можно доверить тайну цены dignitas? — лучше всего человеку своего уровня, который секреты хранить умеет. А Крассу уже одно то, что он знал эти суммы, давало дополнительное средство воздействия на должников — он мог просто допустить утечку, что за Антонию, поторговавшись, всего-то выплатили 5 талантов — вот умора, и эти люди, которые сестру свою ценят дешевле ученого раба, еще на что-то в Риме претендуют! Антоний достоин республики, ха! Лавки мясника он после такого достоин!
Опять же, заметьте, ни один должник Красса не назван в наших источниках прямо, только слухи и намеки. Тот же Сициний мог только намекать. Т.е., видимо, одним из принципов «кредитной политики» Красса была конфиденциальность. А ему (опять оговорюсь, читай – «им», его политической группировке) она давала еще больше власти над должниками.
То, что выше про деньги, я написал на форуме лет 10 назад. Теперь ещё добавлю про посредничество: возможно, это был для Красса ещё и бизнес. Чтобы не превращать выплату в позорное и рискованное шоу для выкупающего, Красс мог предлагать сразу и посредничество в передаче денег, а уж сколько он объявлял каждой из сторон – его дело.
Тут ещё такая история, в том же 74 упомянутый Антоний «Критский» получил благодаря влиянию консула Котты и Цетега специальное командование против пиратов. Тут, кажется, очевидно, что Антоний был из группы Цетега, как и Красс. Можно предположить, что командование он получил по соглашению группы Цетега и Метеллов, которых тогда представляли Лукуллы, как раз в обмен на то, что Цетег согласился на назначение Лукулла в Киликию. Антоний получил флот, полномочия собирать деньги и хлеб для флота с провинций и с тех пор «воевал» с пиратами (есть даже версия, что Цезарь потом побывал его легатом в 73), в основном обирая провинциалов, пока его флот не разгромили критяне в 71. Только представьте какие комбинации с захватом заложников и выкупами были возможны для Антония и Красса, действующих заодно! Едва ли пиратам 10% оставалось. (Как известно, в 2000 годах большая часть выкупов сомалийским пиратам выплачивалась через лондонские адвокатские фирмы, до пиратов доходило, говорят, как раз порядка 10%.).
Вот теперь, я думаю, и энергия Цезаря, который САМ собрал за себя выкуп становится понятнее – он не хотел, чтобы деньги, которые за него заплатят, достались мутным посредникам типа Красса или крышевателям типа Антония, а он бы всем им ещё и должен остался.
Ну и ещё напоследок общее заключение-предположение у меня будет такое. Красс (его второе фамильное прозвище – «Дивит», богатый, ну что сделаешь, раз имя такое?!) до 74 – это не человек, это фирма. В старом значении этого слова, имя, под которыми делались разные бизнесы, разными людьми – тот же урбан девелопмент, «отмывание» и перепродажа рабов, незаконно лишенных свободы и захваченных пиратами, серебряные рудники (через «добычу» из которых обеляли какие-то чёрные деньги), которых он, может, и не видел никогда, и так далее. То же дело азиатских откупщиков, за деньги которых которых Красс стоял насмерть в сенате в 61 как будто за свои собственные, хех, подсказывает, как Красс в одном из вариантов, работал – похоже, вносил через подставных лиц символический пай, на политическом уровне обеспечивал получение пайщикам откупа провинциальных налогов на хороших условиях, потом по итогам получал долю прибыли в содранных с провинциалов трёх шкурах, уже соответствующую его реальному вкладу. Фирма «Красс Богатый» до 74 была под крышей Цетега, который обеспечивал государственную поддержку белой, маскирующей части, и заключение, обеспечение проведения и прикрытие незаконных сделок – в серой и чёрной, как вот в делах с пиратскими выкупами. Конечно, бизнес Красса делался до 74 только в небольшой части части на его личные деньги, 300 талантов, в гораздо большей части там крутилась черная касса группы Цетега, (с 74 — группы Красса). После 74 Красс сам занял место Цетега (вероятно, обвинение Красса в 73 в святотатстве – часть борьбы за контроль над группой, которую Красс выиграл не дав себя практически буквально закопать) и стал уже не только фирмой, но и своей собственной крышей. Сначала он, наверное, продолжал распоряжаться чёрной кассой как управляющий, а после переворота 72 года (тоже надо бы о нём написать), недолгой разудалой власти и разгрома его группы в 70, когда политическая сила его группы была на время подорвана, уже забрал большую часть или всю кассу (точнее, её остатки) лично себе под предлогом её сохранения. Но методы работы он сохранил прежние, так что Антоний в 69-68 попал туда, куда Цезарь в 74 боялся опасть сильнее чем к пиратам.