Маха Кумбха Мела-2025: самое масштабное собрание людей в истории мира. Часть 2

Продолжение репортажа Ольги Бодрухиной с религиозного фестиваля, который по последним отчетам издания Hindustan Times посетили невероятные 660 миллионов паломников.

Уже на второй день пребывания на Кумбхамеле (в дальнейшем — КМ), начавшийся с толстого утреннего тумана, почувствовала, как меня захватил то ли вирус, то ли небогобоязненная бактерия, тотальное заражение которой на фестивале было уже сродни инициации. Сразу начала курить биди (необработанный табак в листьях Diospyros melanoxylon), которые моментально вызывают инфернальное откашливание, слизеотеление и прочие радости чистки. Способ, конечно, сомнительный, а для постоянных курильщиков так и вовсе бесполезный. В обычное время, даже если кто-то курил эти самокрутки вблизи, у меня сразу скручивало живот от одного только запаха. Но КМ – не обычное время и место. Так и прокурила до конца своего пребывания на Меле, засветившись с этим непотребством на всех фото и видео, которые понаделали индусы. Вид иностранца, курящего биди, неимоверно веселит индийцев и сравним с негром с «Беломорканалом» на завалинке в шапке-ушанке в нашем восприятии. Короче, полная культурная апроприация, за которую я бы саму себя отменила. Учитывая, что в главный филиал Панча Агни на своих джипах и грузовичках прибывали паломники с детьми, даже грудными, которые в течение 3-4 дней жили семьями в одной общей комнате со своими гуру – Джиянандом и Вивеканандом. Нередко эти дети забегали в комнату для собраний, с любопытством разглядывая чем там занимаются взрослые в клубах дыма. Некоторые подростки напомнили мне, что мы были в одной процессии 4 года назад на прошлой КМ. Действительно, тогда в повозку, в которой садху ехали на омовение, взяли парочку детей, но они были совсем еще маленькими…

Пересборка малы

Поскольку нынешний Королевский снан так смялся давкой, на следующий день сама просто пошла к Ганге: оцепление к тому моменту уже сняли. Мне разрешили подлезть на закрытый пляж, где поглубже – спасатели знают, что иностранцы умеют плавать в отличие от индийцев (ну, и нас наверное не так жалко). Приняв там омовение, подошла к общему месту купания. Голые и худые с надутыми животами, как маленькие лягушата, местные дети промышляли вовсю. Те подношения, которые верующие отправляли по реке в бумажных корабликах (цветы, светильники, благовония и немного денег) не успевали отчалить. Дети поспешно вылавливали кораблики, пока те не размокли и доставали оттуда деньги (принято класть монетки, но купюры номиналом до 500 рупий тоже попадались). Также для ловли монеток используют магнитные катушки, привязанные к леске: их можно закинуть подальше и протащить по илистому дну.

Вечером меня отправили спать из палатки с садху в палатку с матаджи (паломницами). Правда, одна была с мужем, видимо, настолько ревнивым, что он не мог оставить ее даже на ночь и уйти в тент для мужчин. Я сняла с себя малу (бусы из рудракши, которая считается слезами Шивы и используется в поклонении ему и богам его семейства) и отошла умыться. Вернулась – мала уже порвана. Значит, кто-то брал посмотреть. Рудракша нашлась вся сразу, а вот несколько бусин жемчуга, с которыми она замиксована – на следующий день. С утра пересобрала малу на 51, а не 54 рудракши (пол-круга от 108, так тоже можно). Это Кали-мала, раз уж читаю мантру ей.

В начале ковидного карантина некоторым казалось, что пандемия вроде пересборки мира как малы. Но такая себе получилась пересборка… А вот пересборку своего ожерелья я считаю удачной.

Днем в главный лагерь Панча Агни акхады зашел всемирно известный костоправ, доктор Раджниш Кант (Rajneesh Kant, можно посмотреть, у его канала около 650 тыс. подписчиков на Ютуб). Он делал на КМ свою профессиональную севу (служение), заходя в разные лагеря и оказывая помощь садху. Мне как-то попадались ролики этого доктора, где он правит иностранцев, а также тяжелые случаи сколиоза у индийских детей из малоимущих семей. С доктором в акхаду зашли помощники и операторы, снимавшие на телефон. В квадратных очках в роговой оправе а-ля Ив Сент-Лоран и медицинских перчатках хиропрактор ходил от одного пациента к другому, легко щелкая суставами в плечах, коленях, шеях. Он вправил искривленную стопу садху с длинными дредами, которому приходилось постоянно бегать между кухней и залом для собраний, делая севу. Помощь получили и несколько жителей местных сел, которые пришли получить даршан (аудиенцию) Махараджей Агни акхады. Подошел доктор и ко мне, шею повернул и в верхнем отделе спины два позвонка поправил. Теперь чувствуется, что раньше, чтобы в этом месте удерживать осанку, мышцы больше работали. Затем указал на нос: «У тебя тут проблема». Конечно, открытый перелом, который вправили, но незажившую кость вскоре снова сместили. Такая вот спортивная молодость. Доктор попросил меня вдохнуть, взялся за мой многострадальный нос, пару раз им щелкнул, сказал: «Теперь нос ровный», — и удалился со своей командой дальше помогать людям.

Зеркала у меня в тот момент не было, а камера телефона как зеркало уже давно не работала. Но садху все закивали головами, мол, нос ровный. Мне раньше говорили, что только операция поможет… Хотя обе ноздри дышали, но эстетически конечно так себе это выглядело и наводило о мысли о суровой женской долюшке. Теперь понимаю, что руки доктора, насколько это возможно было, максимально кость выровняли. Первый, кому сообщила эту новость, был человек, который почти 20 лет назад случайно сломал мне нос на тренировке. Сказал, что ему до сих пор на всех спортивных сходках об этом напоминают. Вот теперь будет что на это ответить. А в одном месте мне сказали, мол, если магия, то больше 41 дня результат не продержится…

Звезды фестиваля

Правда, ученик Джиянанда, Вивекананд, от помощи хиропрактора отказался, сильно засмущавшись. Вряд ли он боится врачей или магии. Скорее это момент веры в божественное исцеление без человеческого фактора. Но, ведь и человек-целитель в лучших своих действиях движим богом. Хотя, может причина еще в чем-то… Что все фиксировалось на камеру. Ясно, что момент публичности тут тоже есть, но дело хорошее и пропиарить не зазорно. Вспомнилось, как садху обсуждали завирусившиеся в запрещенной у нас соцсети ролики про КМ и коллег. Например, про Кобутар (на хинди «голубь») бабу, у которого гуля устроила в дредах гнездо, сказали, якобы теперь тот жалуется, что все не на него приходят посмотреть, а на птицу.

IT-бабу тоже упоминали, но я не поняла что именно они говорили. По мне бывший айтишник в индийской религиозной матрице почти как монах — бывший бандитос в нашей. Ну, или бизнесмен бывший. Как Рашин (русский) — баба из того же ролика. Впечатленные фактурным мужчиной индийцы верят, что он — эманация Парашурамы (тоже аватар Вишну, который ходил с топором). Видела этого русского бабу в жизни, но не на фестивале, а за три месяца до КМ. Встретила его на входе в Гухьешвари шактипитх, который позади Пашупатинатха в Катманду. Его с еще одним соотечественником — думала подмазаться к ним, чтобы они меня провели, т.к. явно у них документы были, без которых иностранцев по санатана-дхарме пускать внутрь шактипитха не положено. Однако они уже храм посетили и спешили куда-то. Выглядит Рашин баба, конечно, как машина: как если бы тренажер облепили стейками; как если бы набирали сборную по баскетболу из бабов, он бы там неприменно капитаном был. Да простят меня за эти сравнения поклонники, а еще больше – многочисленные поклонницы этого человека.

В роликах про КМ еще фигурировала «Мона Лиза» — некая простая классической индийской красоты девушка с загадочной улыбкой, которую тут же начали сравнивать с актрисами Болливуда и западными моделями. Подумалось, что это подружка провинциального бандита, который на Кумбху заехал грехи отмолить. А заодно и девушке своей создать фундамент для будущей кино-карьеры. Все оказалось прозаичнее – «Мона Лиза» просто продавала пластиковые бусы на КМ; с тысячами других торговцев, гадателей и прочих хороших людей она приехала подзаработать. В итоге позднее появились ролики, как девушка пострадала за популярность – ее гоняли толпы индусов, бесцеремонно хватали, чтобы заселфиться, ведь, в отличие от болливудских звезд, личной охраны у нее нет. Как заметил один мой знакомый, хреново быть бедным и знаменитым. Может, такая нежданная известность принесет ей хоть какие-то дивиденты, кроме приследований и селфи-харрасмента: хотя бы небольшую роль в кино или рекламный контракт – она вполне могла бы стать лицом туризма штата Уттарпрадеш… Правда, с такой перспективой велик шанс, что тут же нарисуются менеджеры и агенты, которые так пропишут условия, что Мона Лиза в итоге и без бус останется…

Находки и пропажи КМ

Утро четвертого дня началось с уборки тента, куда меня ночью переселили с парочкой из Мумбаи, приехавшей на… скутере (а это более 1200 км). Они добирались четыре дня, поехав более длинной дорогой через Каджурахо, поскольку уже в пути узнали, что мосты и дороги на КМ перекрыты. Парень знал Шуклананда Махараджа еще до принятия брахмачарьи, и был его другом в бомбейской жизни; девушка не была его девушкой, а «бро» (братаном) – современная индуска, которая работает татуировщицей, жила в Гоа несколько сезонов и создала бренд органической косметики.

В выделенной нам палатке до нас хорошо и весело пожили, оставив кучу размотаных бири (содержимое которых замешивалось в чилум с гашишем), использованных сафи (ткань, через которую курят чилум) и, как выяснилось при более тщательной инспекции под матрасами – целый сверток свежего бханга (психотропный жмых из листьев и стеблей индийской сативы). Отдала его Шуклананду, по-бабушкински завернув находку в картонку. Тот спросил, не оставили ли в тенте еще денег? Нет, больше ничего, кроме парочки вылинявших трусов, завешенных сушиться как люстры под потолок.

Теперь шутили, что я нашла настоящее сокровище. Если это «сокровище», то зачем его прошлые жильцы оставили? А потому что у них много сокровищ. В этой палатке гостили пуджарии варанасийские, и бханг как бы освященный. Шуклананд его всем новоприбывшим предлогать начал.

Также во время уборки, если так можно выразиться, в палатку интеллигентно постучался начальник службы безопасности лагеря. Он начал распрашивать моих соседей когда, откуда, к кому и с какими целями они приехали и на какой срок. Офицера этого я не видела, точнее, не замечала раньше, но он уже все про меня знал: что я друг Махараджа Джиянанда — гуру брата Шуклананда, и что тусуюсь в главном лагере акхады, а вот про приехавших ночью индийцев пришел распросить, извинившися, что это часть его работы. Затем от Шуклананда ребята получили задания, точнее, севу – парень на правах старого друга отправился мыть туалеты, а девушка – кухонную утварь. Хотя Видур, который был постоянным севаком в лагере, ей этот фронт работы не отдал и перемыл все сам. Днем побыла гидом для этих мумбайкарцев (так называются жители Мумбаи), сводив их омыться к Ганге. На закате мы сделали хаван – подношение риса и гхи в огонь (парень был последователем Шри Гаджанана Махараджа, популяризировавшего хому), а вечером отправились в главную акхаду, где каждый раз был вкуснейший прасадный ужин. Хима (имя девушки) по пути несколько раз потерялась, потому что постоянно снимала сторисы. Целые деревни ходили по КМ, держась за веревку или за связанные сари, чтобы не пропасть в этом людском потоке. «Хиндустан Таймс» объявила о более 55 тысяч потерявшихся на фестивале, правда, более 33 тысяч полицейские почти сразу нашли и воссоединили с родными и близкими.

Натхи и Rainbow

На следующий день решила навестить натхов, которые все же заехали на КМ последним поездом через мост и зашли со стороны Джуси, по мудрому совету одного старейшины. Их лагерь был в 15-ом секторе. Решив, что описания их локации на ТГ Аннапурнынатх достаточно (а звонить все еще невозможно), мы с индийцами двинулись пешком. Скутер не взяли из-за потенциальной толпы и неместных номеров. Однако это была дорога, параллельная основной, практически безлюдная – впервые за несколько дней оказаться в тихом месте было непривычным.

Сам лагерь натхов был метрах в 50 от лагеря Rainbow (лагерь хиппи). В кои-то веки у Кainbow было нормальное соседство. Аннапурна натх и ее гуруджи Дипак натх сидели у дхуны, как и положено, были и посетители — несколько хиппи и индийский командос. Только вот полицейской охраны от назойливых туристов у их небольшого лагеря не было. Мы стали свидетелями, как Дипакнатх задействовал чинту (щипцы для огня) и кухонную утварь, чтобы отгонять не особо понятливых охотников заселфиться. Ученик Аннапурны — Анкушнатх, тяжело воспринял вайб КМ и вернулся в Непал, сославшись на визовые причины. Зато щенок Дамру, которого натхджи подкинули во время ее тапасьи в Удджайне, был тут, преодолев с хозяйкой непростой путь. Йогини рассказала о своей джаладхаре немного – это аскеза, испытание ледяной водой, которую ежедневно потоком льют из глиняных горшков сверху на голову. Там, где это происходит, тоже не особо чтобы тепло, а количество горшков в последний, 21 день, дошло до 108.

От натхов же услышала, что Бамбу баба, наш общий знакомый, смотритель, если так можно выразиться, за лингамом в храме Шивы в Васиштхе (гималайская деревня рядом с Манали), вряд ли приедет на КМ. Он, которого избрал Шива и назначил шаман, много лет уже страдает от того, что власти Васиштхи то забирают, то возвращают ему дхуну (священную печь у храма). Бамбу баба – малазиец, который хоть и давно живет в Индии, но не местный, не гималайский. К нему, искреннему и бескорыстному, тянутся иностранцы: к его дхуне кого только не прибивает – и хиппи, и местных «бухариков», что тоже не особо нравиться сельсовету. По факту, уже много лет немолодому человеку портят нервы и, связанный высшим долгом, он не может оставить свой пост. Вообщем, баба сказал, что пока дхуну не вернет, на КМ он не появится. Эта новость расстроила. Для Бамбу бабы у меня был особый подарок из Тибета, который дважды посетила в прошлом году. Пришлось передать через натхджи.

Мумбайцы были впечатлены вечерним аарти, которое провели натхи; парень финансово поддержал их намерение раздавать завтра прасад. Совершать Васант панчами снан (весеннее омовение) представителям их ордена завтра да и вообще было не обязательно. Нас же Шукланандджи предупредил, что мы можем пойти с садху, но как бы чуть в стороне. Процессия несет паланкин с Деватой (богом), и за руку никого вести не будут…

Мы договорились встретиться завтра после омовения; теперь зная, что дорога сюда безлюдна, можно по-быстрому доехать на скутере. Я пообещала привезти караталы для аарти, которые вовсю продавали уличные торговцы с рук, но эти блага цивилизации не доходили до 15 сектора.

Васант Панчами (весна пришла)

Накануне 3 февраля поставила будильник как можно раньше, но, в таком круглосуточном шуме его почти нереально было услышать. Впрочем, он мне был и не нужен – всегда просыпаюсь как запланировано. В 4.30 утра Шукланандджи заглянул в тент и попросил разбудить своего друга и его подружку. Однако, в акхаду мы все равно двинулись без них – девушка не смогла быстро проснуться. Накануне на КМ снова прибыли миллионы паломников, которых всеми силами пытались сдерживать блокпостами и ограждениями. Мы дошли до акхады под протекцией Махараджа.

А там — Шуклананд сразу отправился по делам, Джиянанд хоть и крепко взял меня за руку, но идти рядом с Девтой мне не положено – и почти сразу расстояние в несколько метров стало разрывом в несколько сотен человек. Когда мы подошли к узкому понтонному мосту, и толпа остановилась, скандируя «Хара Хара Махадев», казалось, что вот сейчас реально может еще одна давка начаться. Ну и ладно, назад уже тоже не развернешься – только вперед, навстречу мокше… Однако, в этот раз полиция, видимо, приняв в учет прошлые ошибки, отрегулировала дозировку людей. Гораздо хуже было то, что многие садху пытались использовать оружие против безоружных, на кураже расчищая себе путь: тришулами (трезубцами), гадами (палицами) и даже саблями. Многих паломников фанатики выпихнули за ограждение — тех, кто не прошел сектантский фейс-контроль и дресс-код. Например, кто в обуви шел (в начале пути это было актуально, иначе бы ноги отдавили) и у кого в одежде присутствовал черный цвет определенно были мишенью. Так, телохранительница главы одной акхады, которую я про себя окрестила «бабушка-злобный гном», своим посохом отправила за ограждения не один десяток паломников. Люди держались за руки не только чтобы не потеряться и не только от преисполненных чувств, но и дабы не подвергнуться цензуре и разделению.

Часть пути я тоже прошла обутая, затем, сделав из куртки декатлоновской сумку, спрятала туда ботинки. Штаны стандартно были черные. Но лицо у меня даже после коррекции носа такое, что несильно как-то хочется палкой перед ним махать. Фотографы, правда, шли и обутые и как угодно — никто их не трогал. Они заплатили кучу бабок, получили разрешения: думаю, сектантов насчет них предупредили строго. Ближе к сангаму (слиянию рек) полиция раздавала цветочные малы, сверху вертолет ронял лепестки роз. На омовение каждую акхаду запускали ровно на 10 минут. Там уже встретила свою Панча Агни. Мало того, что дошла, так еще и искупалась, и живая… Назад уже было проще, солнце взошло, колоссальное чувство облегчения от неслучившихся оказий, от воплощенного намерения, словом, Хара Хара Махадев.

Чуть позже пришла новость об уходе человека-глыбы Марка Дичковски. Его дом в Варанаси был храмом Сарасвати, жизнь – служением ей, и отошел он на Сарасвати пуджу. Чуть больше двух лет назад Маркджи сказал, что его понесут на Харишчандру (крематорий на гхате) только вместе с его ситаром – надеюсь, так оно и было.

Человеку, который увидит КМ как некую изощренную пытку, сложно представить, в чем ее благословение. Это не просто фестиваль, это праздник в том самом хайдеггеровском смысле, что праздновать — это «освобождать в себе место пространству»; ощущать в себе ту «пустоту», которая требует заполнения Духом Святым, ибо ничто иное ее заполнить никогда не сможет. Это то исполнение, о котором Симеон Новый Богослов сказал, что «вся жизнь твоя будет одно непрерывное празднество, одна непрестающая Пасха, — прехождение от видимого к невидимому, туда, где престанут все образы, сени (знаки) и символы празднеств, бывающих в настоящей жизни…».

«Пираты» берут на абордаж кораблики с Ганга-пуджей»