Харьков, 1925
Ал. Блок, А. Белый, Виктор Гофман, Игорь Северянин, К. Юлий Цезарь, Владимир
Маяковский, Демьян Бедный, Ал. Вертинский, Сергей Есенин, Гомер, Данте,
Крылов, В. Брюсов, К. Д. Бальмонт и многие другие
Про: козлов, собак и веверлеев
СОБАКИ
Максимилиан Волошин Псу-супостату, взалкавшему мясо! Зри, на себе раздираю я рясу И проклинаю тебя я теперь, Зверь нечувствительный, неблагодарный, Тать, сластолюбец, лукавый, коварный, Скверны исполненный, мерзостный зверь. Буду судиться с тобою я ныне: Мать родила тебя ночью в полях, И, о тебе не заботясь, о сыне, Пуп не обрезала, и не омыла, И не посолила, и не повила, Бросила тя на попрание в прах. Сукой забытый щенок беспризорный, Был уготован ты смерти позорной. Я ж тебе молвил: живи во крови. Жалости полный, слезою Рахили Вымыл, покрыл тебя епитрахилью И сочетался с тобою в любви. Шерсть расчесал твою, блох уничтожил, У очага разостлал твое ложе, В пищу дарил тебе лучший кусок. Ты ж возгордился, безумный щенок, Сам непомерной облек себя властью, Полный желаний беспутных, больных, И распалялся нечистою страстью К изображениям на мясных. И, насбирав в околотке паршивых Псов, доброты моей не оценя, Ты, блудодейственный, ты, похотливый, Мясо украл у меня, у меня! Гнев изолью, истощу свою ярость, Буду судиться с тобой до конца, Семя сотру, прокляну твою старость, От моего не укрыться лица. Ты не избегнешь положенной кары, Шею подставлю твою под удары, Поволоку тебя сам на позор, Сам подыму на тебя я топор, Прах орошу искупительной кровью, Ибо тебя возлюбил от всех псов я, Больше Барбоса и больше Жужу. Полный страдания, ныне гляжу Я на твои неизбывные муки, Но не опустятся грозные руки, Ибо я полн справедливости, пес, Ибо я правды нездешней орудье, Ибо свершаю не месть - правосудье, Ибо ты мясо иерея унес... 1917 г.
КОЗЛЫ
С. Я. Надсон Над усталой землей пролетела весна, Разливая цветов аромат. Безутешна старушка, рыдает она. Так мучительно плачет лишь мать. Счастья дни пролетели, как сон золотой, И тот козлик, что был так любим, Не вернется к душе ее скорбной, больной, Он в лесу уж лежит недвижим. Как бушующий вал, серый волк налетел, И, как ветер цветок, смял козла. Только рожки да ножки он тронуть не смел. И рыдает от скорби земля. 1880 г.
ВЕВЕРЛЕИ
От редакции: песня о Веверлее с тех пор потеряла популярность и широкому читателю неизвестна, поэтому считаем нужным привести оригинал.
Пошел купаться Веверлей,
оставив дома Доротею.
С собою пару пузырей
берет он, плавать не умея.
И он нырнул, как только мог,
нырнул он прямо с головою.
Но голова тяжеле ног,
она осталась под водою.
Жена, узнав про ту беду,
удостовериться хотела.
Но ноги милого в пруду
она узрев, окаменела.
Прошли века, и пруд заглох,
и поросли травой аллеи;
но все торчит там пара ног
и остов бедной Доротеи.
Андрей Белый
Я только временный заем
у йогов Дорнаха всевластных,
я - стилистический прием,
инструментовка на согласных.
И Доротеин Веверлей,
и Доротея Веверлея
над бессловесной бездной реют,
как закипевший словолей.
Я - составитель антифонов,
пифагорийская земля.
Тогда еще блистал Сафонов,
известность с Надсоном деля.
И Веверлей, усталый мистик,
средь тополей, среди аллей,
голубоглазый злой эвристик,
спешит купаться в водолей.
(Так звуки слова "Веверлей"
балда - неумный гимназистик
переболтает в "ливер лей",
а Веверлей усталый мистик.)
Идет купаться Веверлей,
оставив дома Доротею,
с собою пару пузырей
берет он, плавать не умея.
Нырнул - лазорь и всплеск в лазорь,
багрец и золото в лазури,
и в небо брызги - розы зорь,
а в воды - розовые бури.
Усталый мистик - бледный йог
с волнистой русой бородою.
Но голова тяжеле ног,
она осталась под водою.
Средь тополей, среди аллей,
среди полей, полуалея,
...чего так медлит Веверлей...
взлетает, тая, Доротея.
(Так мой отец - декан Летаев,
промолвив: интеграл из пи, -
взвихрится и взлетит, растаяв,
взлетая в голубой степи.)
И Доротея в том году
астральное узнала тело.
Но ноги милого в пруду
она узрев, окаменела.
И Мережковский, русский йог,
был воплощенье Доротеи:
...ты знаешь, этот пруд заглох
и поросли травой аллеи.
И Соловьев, лазурный бог,
был воплощенье Веверлея.
...Но все торчит там пара ног
и остов бедной Доротеи.
Так на кресте и в Красоте,
блистая песнею чудесной,
мы умираем во Христе,
чтоб в Светлом Духе вновь воскреснуть.
1911 г.
{Сафонов - Известный московский дирижер.}
