Ольга Валькова
В рубрике «Рецензия» сайта «Одуванчик» мы присмотрелись к нескольким советским фильмам разного времени. Пожалуй, можно подвести некоторые итоги, опираясь на эти фильмы – и другие, которые каждый из нас может припомнить. А я напомню некоторые.
«Подкидыш» (1939) – удивительной теплоты и нежности комедия о «девочке, с которой ничего не может случиться». Задолго до Кира Булычева и его Алисы.
«Кубанские казаки» (1949). Многажды осмеянный, ставший жупелом для либералов всех мастей фильм – а ведь смотрим, смотрим и улыбаемся. И на душе вроде как легчает, вот что тут сделаешь?
«Я шагаю по Москве»/ «Застава Ильича» (1963). Тут даже добавить к неоднократно сказанному нечего.
«Мачеха» (1973). Задумывался как фильм «о русской женщине вообще», но благодаря таланту Т. Дорониной стал фильмом об удивительной, неповторимой душе – хрупкой, ранимой, стойкой, понимающей.
Как сказал Захар Прилепин: "Всякое кино — параллельная реальность. Просто из той реальности такое кино получилось, а из этой — нет."
Так что же такое было в той реальности, что позволяло делать такие фильмы?
Советские люди знали о существовании у человека души. В том числе и кинематографисты. Вы меня извините, но когда я смотрю современные российские фильмы, у меня складывается впечатление, что их авторы знают все на свете: как устроен воровской общак, что едят на завтрак миллионеры, где прячут компромат промышленные шпионы – но вот об этом незначительном обстоятельстве даже не подозревают.
Советские люди жили во всеобщем и напряженном культурном поле. Кто-то знал больше, кто-то – меньше, но единой атмосферой дышали все.
Советские люди ощущали, что мир вокруг них устроен тонко, сложно и трепетно. Были неуловимые и таинственные связи всех со всеми, человека – с природой, людей – с историей, души – с чем-то неизмеримо большим.
Фильмы могли рассказывать придуманные и просто фантастические истории, приукрашивать как угодно действительность, но в них не могло присутствовать то чувствование вещей, которого не разделяли бы люди эпохи. Которое этой эпохой не порождалось бы.
Значит, все это прекрасное, таинственное и нежное – было.
По нему-то мы и тоскуем.
